Из-за своей робости на уроках Дина была очень медлительна, и Вадик с задней парты дал ей хлесткое прозвище – Черепашка. Которое, конечно, с радостью подхватили одноклассники. Классный хулиган и заводила Дима даже переделал его в Черепушку, и называл её то так, то этак. Дина терпела, не подавала виду, что ей обидно. В Диму она была влюблена уже давно  — собственно, как и половина девчонок класса. Разумеется, о своей любви Дина молчала: она знала, что у неё нет шансов. В отличие от Димы, она никогда не пользовалась популярностью у одноклассников. Она перешла в  эту школу ещё в пятом классе, но так и осталась здесь чужой. Девочки не любили её за то, что она отказывалась  с ними курить на переменах. А мальчики высмеивали её очки и мешковатые юбки, которые мама перешивала из одежды старшей сестры. Мама и сестра – вот и вся Динина семья. Она не знала своего отца, и мама никогда о нём не рассказывала. А когда Дина, набравшись храбрости, все-таки спросила о нём, мама сказала – как отрезала:

— Считай, что его больше нет. И давай не будем об этом.

И больше Дина о нём не заговаривала.

 Дина ждала в своей жизни  только выходных и ещё больше – каникул. Зато не было никого печальней неё, когда приближалась эта страшная дата – 1 сентября, для кого-то День знаний, а для неё – новых испытаний. В конце августа она становилась сама не своя, и в последние летние деньки ходила, как в воду опущенная, а вскоре после Первого сентября непременно простужалась и заболевала. Но в этом августе случилось нечто особенное – к ним из Москвы приехала погостить двоюродная тетя Алла. Привезла с собой кучу гостинцев, и ещё смех, улыбки и радость, аромат тонких духов и изюминку столичной жизни, как сразу показалось Дине. Алла привезла  ей модную кофточку из Москвы и замечательный алый платок. С этим платком, несмотря на жару, Дина не расставалась. «Совсем как пионерка» — шутила Алла и мечтательно прищуривалась, вспоминая о чём-то своем. Но дело было даже не в гостинцах, а в самой Алле, в том, с какой веселостью  и в то же время трепетом рассказывала она о Москве. Дина увидела тетю в первый раз, но сразу к ней прикипела, ведь Алла отличалась от всех, кого Дина знала. Даже имя у неё было с налетом звездности – Алла… «Только, пожалуйста, не называй меня тетей», — сразу попросила она. И, в отличие от вечно уставшей мамы, занятой на двух работах, Алла всегда находила время поговорить с девочкой по душам.

Мама была рада подаркам и ещё больше – тому, что Дина наконец-то под присмотром и не бродит, как обычно, по улицам одна. То есть Дина по-прежнему бродила, но теперь уже не одна, а с Аллой. Тётя брала её собой на встречу с давними подругами, в кафе и кино. И все это время рассказывала – о сильном и прекрасном Городе, городе её мечты. Конечно, вскоре он стал мечтой и Дины.

Неудивительно, что вскоре Дина оттаяла и все  рассказала тёте.  Все о своей жизни и обидах,  о том, как не любят и смеются над ней одноклассники, как делают подножки и лепят на спину бумажки с дурацкими надписями… Алла слушала молча, иногда кивая в знак сочувствия, а один раз даже погладила девочку по спине. Дине этого хватило:  она совсем разнюнилась и даже пару раз всхлипнула:

— А знаешь, как они меня обзывают? Черепашка!

— Ну что ты, — Алла обхватила её за плечи, — не плачь! Я тоже когда-то была такой….

— Ты? – не поверила Дина, и от удивления слезы высохли на её глазах.

— Да…- Алла смотрела куда-то сквозь неё, — меня называли Алка-давалка…Неважно, — Алла встряхнулась. – Где теперь они и где я? Я никого не слушала и добилась своего. И ты добьешься, обязательно. Какая же ты Черепашка? Знаешь, в Москве есть такой район – Черемушки. И ты тоже – Черемушка, в честь черемухи, которая так красиво цветет весной, — Алла ещё долго говорила о чём-то с улыбкой, но Дина уже не слушала, в голове вертелось новое красивое слово – «Черёмушка». И как это ей не приходило в голову раньше? И неужели она –  и правда Черемушка?

Вскоре после этого разговора Алла уехала, а до Первого сентября осталось всего-ничего. Но теперь Дина не боялась этого дня. По крайней мере, так сильно, как прежде

 Первого сентября все должно было измениться. Дина твердо это решила.  В последний день августа она сделала себе новую причёску – состригла дурацкую косу, которую носила ещё с первого класса, и на сэкономленные карманные деньги, которые щедро давала ей Алла, купила себе новую юбку и пиджак.

И вот наступил этот день. Дина встала пораньше, надела обновку и пошла в школу одна (мама рано утром ушла на работу, в сестра – в институт). По дороге она смотрела, как медленно кружатся и опадают на землю золотистые и красные листья – первый подарок наступившей осени. И Дина уже знала, что эта осень станет для неё теплой.

На классном часе, когда учительница задала свой классический вопрос: кто как провел лето? – Дина первая подняла руку и безбоязненно вышла к доске. И, не обращая внимания на смешки и свист, стала рассказывать о Москве. О том, как побывала в столице вместе с тетей Аллой. Дине было немного совестно, что она врет – но Алла так подробно рассказала о своем любимом городе, что Дина могла бы написать о нем целый доклад, и у неё осталось впечатление, что она сама там побывала. Одноклассники, конечно, вначале не поверили. Ещё бы: от их сибирского городка до столицы нужно несколько дней ехать на поезде. Но Дина была готова к этому и вытащила конверт с фотографиями – виды Москвы,  и ещё Алла с Диной на фоне Кремля (Алла заказала этот снимок в фотоателье, по горячей просьбе Дины).  Постепенно насмешки стихли, и ребята обратились в слух.

Это был её звездный час. Наконец-то Дина купалась во всеобщем внимании  — восхищенном внимании, внимании со знаком «плюс». Одноклассники слушали её, раскрыв рот, и разглядывали фотографии, ведь никто из них ещё не был в столице. И это было прекрасно — пока не случилась катастрофа.

— А я видел фотку этой Аллы на одном сайте, — вдруг объявил во всеуслышание Дима. – Для взрослых. А потом подслушал, как папа говорил дяде, что она самая настоящая шлю…- он не договорил. Дина, побелев как мел и судорожно сжав кулачки, налетела на него и со всей силы стукнула, а потом ещё и ещё, пока растерявшаяся учительница её не оттащила и не отправила к директору. Дина шла по коридору и лихорадочно вздрагивала, но слез не было. Зато Дима, плетущийся позади за руку с учительницей, хныкал, как самый настоящий первоклашка. И в числе прочего  Дине  было ужасно стыдно за то, что она когда-то вздыхала о нём.